С «чужими» против «своих»

МиГ-21Ф ВВС Сомалиполковник авиации Владимир Бабич
при участии Владислава Морозова

Опубликованная в ИА №2/2002 (15) и №3/2002 (16) статья «Последняя классическая война XX века», в которой рассказывалось о применении авиации в вооружённом конфликте между Эфиопией и Эритреей (в 1998-2000 тт.), судя по всему, не оставила равнодушным почт никого из наших читателей. И вскоре в редакцию стали приходил, письма с просьбой рассказать о действиях авиации в войне между Эфиопией и Сомали 1978-1979гг. Что ж, по мере возможности, мы всегда будем стараться выполнять ваши просьбы, хотя это порой бывает далеко не просто, но в этот раз это удалось сделал, сравнительно быстро.

Конец 60-х годов прошлого столетия проходил знаком стремительного нарастания национально-освободительной борьбы в колониях бывших европейских государств и проходивших один за другим государственных переворотов в странах Азии, Африки и Латинской Америки. В немалой степени это происходило потому, что находившиеся во вьетнамском «клинче» США просто не успевали отражать натиск коммунизма в других регионах. 15 октября 1969 г. произошло подобное событие и в Сомали, где в этот день к власти пришла военная хунта, возглавляемая генералом Мухаммедом Сиадом Барре. Поскольку лидеры западных стран на подобные подходы при смене власти, за редким исключением, уже тогда смотрели как на «явный пережиток прошлого» со всеми вытекающими последствиями, то вскоре Сиад Барре объявил о том, что Демократическая Республика Сомали отныне «выбирает социалистический путь развития».
В 1974 г. Сомали и СССР подписали договор о дружбе и сотрудничестве, предусматривавший значительное наращивание экономической и военной помощи Сомали. К 1977 г. на территории Сомали в порту Бербера (Аденский залив) на постоянной основе базировались корабли ВМФ СССР, а, кроме того, в оплату за поставки техники из Сомали в СССР потекла дешёвая баранина и говядина, несколько снявшая остроту проблемы с сельхозпродукцией. Над повышением боевой выучки сомалийских вооружённых сил трудилось около двух тысяч советских и чуть более полсотни кубинских военных советников. Кроме них в Сомали работали также специалисты из других стран Варшавского Договора. Сомалийская армия и ВВС были полностью вооружены и организованы по советским стандартам. В СССР к середине 1977 г. прошли обучение 590 сомалийских летчиков и авиатехнических специалистов. SAC («Somali Aeronautical Corps» – «Авиационный Корпус Сомали») к 1977 г. имел 60 боевых самолетов, а основу его боевой мощи составляли 35 истребителей-перехватчиков МиГ-21ПФМ и МиГ- 21МФ, а также несколько уже изрядно устаревших МиГ-21Ф, 15 истребителей-штурмовиков МиГ-17Ф, а также десять фронтовых бомбардировщиков Ил-28. Последние, хотя и считались на европейском ТВД уже безнадёжно устаревшими, в Африке рассматривались едва ли не как идеальные машины для борьбы со своим недовольным населением и соседними режимами. Транспортная компонента включала два десятка «извозчиков», начиная от довольно старомодно выглядевших в ракетно-ядерную эру бипланов Ан-2, до более вместительных Ил-14 и вполне современных антоновских «китов» Ан-24 и Ан-26, неплохим дополнением к которым были десять вертолетов Ми-8Т. Учебная эскадрилья, готовившая местных «покорителей пятого океана», насчитывала в своём составе семь МиГ-15УТИ и столько же МиГ-21УС и УМ.
ВВС Сомали базировались на четырёх основных авиабазах – Могадишо, Харгейса, Кисмайо и Байдабо, построенных и оснащенных при активном участии СССР. При этом, если подготовка отдельных летчиков и технических специалистов была вполне удовлетворительной, то уровень компетентности штабистов всех уровней сомалийской армии и ВВС оставлял желать лучшего. Например, откровенно слабыми считались войска ПВО, имевшие мобильные ЗРК и МЗА, способные удовлетворительно действовать только в простых условиях и с основных позиций. Совершенно никуда не годилась служба раннего оповещения. При этом высшее сомалийское командование уповало на помощь «советских друзей», считая, что с таким могучим союзником можно делать всё что угодно.
По странному стечению обстоятельств в том же 1974 г., когда Сомали подписала договор о дружбе и сотрудничестве с СССР, в Эфиопии 12 сентября свергли императора Хайле Селассие I. Надо заметить, что в рассматриваемый момент эта страна являлась союзником США, благодаря чему обе стороны сотрудничали по многим вопросам, и в том числе в военной области. Как ни странно, но после свержения монархии эти связи сохранились, и американцы продолжали поставлять оружие в страну, а личный состав вооружённых сил по- прежнему готовился военными советниками США и Великобритании.
Всё изменилось в апреле 1976 г., когда пришедшая к власти очередная политическая группировка левого толка провозгласила программу «национально-демократической революции», взяв курс на сближение с СССР. В декабре была достигнута договорённость о советских военных поставках на сумму примерно в 100 млн. долл. Однако обстановка в стране от этого не улучшилась, и ещё в течение почти целого года гарнизоны страны сотрясали мятежи и постоянные внутренние «разборки» между различными группировками эфиопских военных. Лишь 11 февраля 1977 г. положение относительно стабилизировалось после захвата власти группой офицеров, возглавляемой подполковником Менгисту Хайле Мариамом. Добавим, что все эти пертурбации происходили на фоне вялотекущей войны центральных властей с «Фронтом освобождения Эритреи», «Фронтом освобождения Западной Сомали» и различными просуданскими «незаконными вооруженными формированиями». К апрелю борьба между группами разной политической окраски снова обострилась, причём настолько, что с целью удержания власти и сохранения целостности страны Менгисту Хайле Мариаиу и его сторонникам пришлось устроить «ночь длинных ножей», в ходе которой оппозиция была практически разгромлена и на длительное время исчезла с политической арены, а вся полнота власти в стране оказалась сосредоточена в одних руках.
В Москве и Вашингтоне с тревогой следили за развитием событий на Африканском Роге, но, видимо, у зрителей, располагавшихся в ложе на берегах Потомака нервы сдали значительно раньше, нежели у тех, кто находился на склонах семи московских холмов. Уже во второй декаде апреля того же 1977 г. США под предлогом нарушения в Эфиопии прав человека прекратили военную помощь этой стране. Спустя пару дней к этому решению присоединилась и Великобритания. В ответ на это Эфиопия закрыла консульства сначала этих двух, а затем и остальных западных стран в Асмэре, а вскоре выслала американо-британскую военную миссию, объявив военных атташе США, Великобритании, ФРГ и Египта «персонами нон грата».
Уже в начале мая Менгисту Хайле Мариам заявил о том, что Эфиопия отныне намерена строить социализм и «полностью поддерживает внешнеполитический курс СССР и других стран народной демократии». После этого он отправился с визитом в Москву, где подписал Декларацию об основах дружественных взаимоотношений и сотрудничества между двумя странами, а затем ещё дюжину других, неотъемлемым атрибутом подобных соглашений всегда были секретные протоколы об оказании необходимой помощи в модернизации вооружённых сил. Примеру Москвы последовала и Гавана, никогда не забывавшая о советской помощи и всегда являвшаяся нашим самым верным союзником едва ли не во всех начинаниях.
К весне 1977 г. в составе ВВС Эфиопии (FAE) насчитывалось 36 F-86F «Сейбр», 22 «Фридомфайтера» (12 F-5A, восемь F-5E и две «спарки» F-эВ), четыре «Канберры» В.52(В.2), до 15 Т-ЗЗА, десяток транспортных DC-3, несколько четырёхмоторных С-130 «Геркулесов», а также вертолеты «Уирлуинд» S-55/58, «Белл-47» и UH-1. Достаточно продуманной была и система базирования эфиопских ВВС, располагавших девятью весьма приличными авиабазами, обладавшими значительной ёмкостью и позволявших принимать самолёты практически любых классов. Наиболее крупной из них была Дэбре-Зейт, находящаяся в окрестностях столицы страны Аддис-Абебы 1* .
Однако выбор социалистического пути развития поставил окончательный крест на всех программах военного сотрудничества с США и Великобританией и отрицательно сказался на боеготовности и оснащенности эфиопской армии. В частности, подписанный в 1973 г. с США контракт на поставку 14 F-5E и трёх F-5F до момента свержения императора ВВС Эфиопии был выполнен только наполовину – эфиопы получили всего восемь F-5E, но куда тяжелее на состоянии ВВС сказалось эмбарго, наложенное американцами на поставку комплектующих, запчастей и вооружения. Революционный развал и кавардак последующих трех лет и вовсе привели к тому, что к середине 1977 г. в FAE числилось только 35 боеготовых самолетов. Вследствие нехватки запчастей боеспособны были всего 16 «Фридомфайтеров», три «Канберры», несколько «Сейбров» и десяток тренировочных Т-33А.
Как ни странно, прибывшие в марте 1977 г. в Эфиопию первые советские и кубинские военные специалисты посчитали, что быстрая смена системы вооружения (с учётом длительности процесса освоения военной техники в войсках) попросту невозможна, и потому была признана даже нецелесообразной. К тому же наши военные отметили, что эфиопские пилоты и командный состав ВВС прошедшие обучение в США и Великобритании либо под руководством военных специалистов из этих стран непосредственно на территории Эфиопии, были неплохо подготовлены для ведения боевых действий всех видов, но остро ощущавшийся дефицит запасных частей и боеприпасов резко снижал боеспособность эфиопских ВВС в целом. В то же время имевшаяся инфраструктура была по достоинству оценена нашими специалистами. Как вспоминал Владимир Кириллович Бабич, «прибыли мы на Дэбре-Зейт в начале июля. Вылезаем из Ан-12. Жара такая, что с ног валит. Обжигающий ветер гонит песок. Первое ощущение, когда вышли из самолёта, было таким, будто в лицо “раскочегаренной” паяльной лампой дуют. Ну и первая мысль: куда же нас на этот раз занесло?..
Правда аэродром, построенный американскими специалистами, был превосходный. Бетонные плиты подогнаны одна к одной так, что лезвие перочинного ножа не всегда просунешь в щель! Когда самолёт приземлился и потом долго рулил на стоянку, создавалось полное впечатление, что он плывёт по маслу. Потом уже я, когда осматривал полосу, обратил внимание, что она сделана не из бетонных плит, а залита и очень тщательно выровнена. Две основные полосы аэродрома длиной около четырёх километров 2* каждая были настолько широкими, что позволяли поднимать без проблем звено МиГ-21, но не в строю “ромб” как у нас, а в “пеленге”! Да и некоторые рулёжные дорожки имели такую длину и ширину, что запросто допускали взлёт парой! Мы даже позже разработали вариант, по которому в случае необходимости можно шло разом поднять две эскадрильи истребителей! И при этом никто никому не мешал, а авиабаза оказывалась сразу в кольце своих самолётов!
Во всех аэродромных помещениях имелись кондиционеры, поддерживашие оптимальный температурный режим. На стоянках и лётном поле находились автоматизированные зоны заправки топливом и чуть ли не всеми видами других жидкостей, в том числе “гидрашки” и разных видов охладителей… Словом, блеск и красота! Правда, нашим “технарям” многое из этого богатства пришлось переделывать позже под наши стандарты, но это было уже после войны. А уж как мы радовались, обнаружив кучу холодильников и автоматов с охлаждённой “Кока-колой», которые были расставлены, казалось бы, на всех углах, и не передать. Но, как вскоре выяснилось, пить её в жару много было нельзя, так как запросто можно было “схлопотать» язву желудка “на всю оставшуюся жизнь”. В результате мы вскоре перешли на отечественную минералку. И безопасно и для здоровья полезно…
Знакомство с местной авиатехникой поначалу оказалось разочаровывающим: в лётном состоянии имелась лишь горстка камуфлированных и сверкавших серебром F-5 разных модификаций, два или три бомбардировщика “Канберра» и, что нас невероятно удивило, несколько “Сейбров”. С этими тогда уже устаревшими машинами некоторые из нас встречались в воздушных боях почти два десятка лет назад в Корее! О том, что мы встретим здесь этих ветеранов, мы даже догадываться не могли.
Большая часть находящихся в лётном состоянии самолётов была стянута на Дебре-Зейт, а на остальных авиабазах стояло по 5 – 10 машин, к которым у эфиопов уже не было запчастей или же они имелись в ограниченном количестве. К счастью, нам здорово помогли вьетнамцы и индусы, благодаря их поставкам постепенно большая часть авиатехники была введена в строй…»
Надо заметить, что к этому времени изнурительная война в Индокитае закончилась впечатляющей победой ДРВ, вооружённые силы которого при поддержке СССР и Китая сначала фактически вынудили США признать своё поражение и уйти из региона, а затем и разгромили проамериканский марионеточный сайгонский режим. В результате этой победы в распоряжение уже объединенного Вьетнама попали огромные запасы военной техники, боеприпасов и едва ли не всех видов предметов снабжения, созданные в Южном Вьетнаме американскими военными в расчёте на длительное сопротивление южновьетнамской армии. Однако последняя была уже сильно разложена длительной войной, и всё это богатство попало в распоряжение победителей. В результате на довольно длительный срок ДРВ превратился в едва ли не второго после самих США экспортёра американской военной техники и запасных частей к ней! Поэтому не удивительно, что на первом этапе сотрудничества советских и эфиопских военных наши специалисты наладили поставку необходимой техники и запчастей из Юго-Восточной Азии в Африку.
Тем временем сомалийский диктатор Сиад Барре, считавшийся «давним большим другом СССР» и «борцом за мир во всём мире», в ознаменование своих прошлых, настоящих и будущих заслуг был удостоен ордена «Дружбы народов» и неоднократно обцелован Леонидом Ильичем Брежневым. За этой яркой эмалевой побрякушкой последовали более весомые подарки в виде нескольких международных премий «За укрепление мира и сотрудничества между народами». Однако, сей «миротворец» и «миролюбец» еще с 60-х годов вынашивал старые как мир планы создания «Великой Сомали» как региональной сверхдержавы. В этой связи у Сиада Барре и его подручных накопилась масса территориальных претензий ко всем соседям – Джибути, Кении и Эфиопии. Начиная с 1969 г., режим С.Барре активно поддерживал деньгами и оружием WSLF («Western Somali Liberation Front» – «Фронт Освобождения Западного Сомали»), действовавший в приграничной провинции Огаден и имевший конечной целью включение этого куска эфиопской территории в состав «Великой Сомали».
Собственно территориальные споры между Сомали и Эфиопией имеют давнюю историю. Ещё в XVI – XVII веках сомалийцы постепенно начали осваивать обширный пустынный район Огаден, но в конце XIX века он был занят эфиопскими войсками и официально включён в состав территории соседней страны. В первой половине XX века сначала Сомали, а затем и Эфиопия оказались оккупированы Италией, но последняя ввязалась во Вторую Мировую войну и по её итогам утратила контроль над этими территориями. При этом в период 1942 – 1948 гг. Огаден находился в составе Сомали, а в 1948 г. согласно договору, подписанному между Великобританией и Эфиопией, Огаден был присоединён к территории последней. В июне 1960 г. в результате объединения Итальянского и Британского Сомали образовалась Сомалийская Республика, лидеры которой тут же предъявили претензии на Огаден. Попутно были выдвинуты претензии и к Кении в отношении её северных провинций и к Джибути. Пришедший в 1969 г. к власти Сиад Барре фактически остался верен политическому курсу своего предшественника, объявив едва ли не важнейшей задачей сформированного им правительства «объединение в одно могучее государство всех земель Восточной Африки с проживающими на них народами говорящими на сомалийском языке». Учитывая наличие за спиной такого мощного «старшего брата» как СССР, до воплощения в жизнь идеи о Великом Сомали, казалось, было рукой подать. Но это только казалось…
Надо заметить, что приход к власти в Эфиопии марксистов-ленинистов Менгисту Хайле Мариама 3* , раскачавших своими не всегда продуманными действиями политическую обстановку в стране, вызвал естественную активизацию WSLF и рост помощи этой организации со стороны Сомали. Наблюдая последствия развернувшейся в Эфиопии сначала Февральской, а затем и Сентябрьской революции (1974 г.), Сиад Барре надеялся прибрать к рукам вожделенную территорию, пока власть в Аддис-Абебе была занята внутренними проблемами. Между двумя «прокоммунистическими» режимами назревала открытая война. Сознавая это, СССР и социалистические страны до последнего пытались примирить конфликтующие стороны, но всё было тщетно.
16 апреля 1977 г. в Адене (столица Южного Йемена – НДРЙ) состоялась встреча С.Барре и М.Хайле Мариама, в которой также приняла участие делегация Джибути. В качестве посредников во встрече участвовали Ф.Кастро и президент НДРЙ А.Рубайи. На повестке дня стоял вопрос о создании «Федерации Государств Восточной Африки» (ФГВА), которую на первых порах и должны были образовать три указанные страны. Против этого плана ничего не имело Джибути, а эфиопский лидер с целью принуждения к подписанию соглашения Сиада Барре был готов к переговорам по всем вопросам и в ходе предварительных консультаций соглашался пойти на ряд компромиссных решений, но Сиад Барре уже давно все решил и взвесил. Планируемое создание ФГВА он назвал политической химерой и в резко негативной форме отозвался о советской военной помощи Эфиопии. В результате переговоры были фактически сорваны, хотя Эфиопия и Джибути подписали позже договор об «особых отношениях» между двумя странами 4* . Перед отбытием, чтобы сгладить впечатление от своего вызывающего демарша, Барре клятвенно заверил лично Фиделя Кастро в том, что он «…не намерен нападать на Эфиопию».
Надеясь заставить упрямого сомалийского лидера отказаться от агрессии, Москва пошла на демонстративное наращивание военных поставок Эфиопии, подписав новое соглашение на сумму около 400 млн. долл., в рамках которого в страну поступило 48 истребителей МиГ-17 и МиГ-21, более 300 танков Т-54 и Т-55, реактивные установки залпового огня БМ-21 «Град» и ствольные артиллерийские системы различных калибров. В отличие от прошлых операций подобного рода, на этот раз поставка оружия была соответствующим образом «пропиарена», а потому весьма заметно освещалась зарубежными СМИ, и в результате западные наблюдатели заговорили о «начале широкомасштабной военной интервенции Советов в Восточную Африку…». Однако это грозное предупреждение не остановило Сиада Барре, и 12 июля 1977 г. подразделения регулярных вооружённых сил Сомали при поддержке танков Т-34-85 и артиллерии начали разведку боем на линии разграничения двух государств.
Сухопутные войска Эфиопии к моменту начала вторжения сомалийцев в Огаден насчитывали примерно 55 тыс. солдат, из которых до 20 тыс. участвовали в боевых действиях против «Фронта освобождения Эритреи». В Огадене находилось всего около 10,5 тыс. человек, имевших 45 танков М-41 и М-47, 25 Т-34-85, 48 орудий и минометов и десяток 40-мм зенитных «Бофорсов» времен Второй Мировой войны.
Тесно взаимодействуя с боевыми группами WSLF, насчитывавшими около 50 тыс. человек, сомалийские подразделения с одной стороны смогли во многих случаях просочиться вглубь чрезвычайно рыхлых эфиопских боевых порядков, а с другой, обеспечили сосредоточение группировки вторжения, которая, выйдя на исходные позиции, к 20 июля насчитывала уже около 200 тыс. человек, сведённых в 34 бригады, 600 танков Т-34-85, Т-54 и Т-55, 350 бронемашин различных типов (БТР-40, БТР-50, БТР-60, БТР-152 и БРДМ-1/2), а также до 600 орудий и минометов. Эти силы поддерживали около 50 боевых самолётов.
Надо заметить, что время для нападения было выбрано весьма удачно. В Могадишо не без основания рассчитывали на то, что большая часть вооружённых сил Эфиопии занята борьбой с эритрейскими сепаратистами, при этом помощь со стороны США уже была прекращена, а со стороны СССР только разворачивается. Вооружённым силам противника предстоял трудный процесс реорганизации и переоснащения новыми видами боевой техники. Словом, Эфиопия Сиаду Барре виделась весьма слабым противником, не способным оказать серьёзное сопротивление.
20 июля 1977 г. сомалийская пехота, поддержанная танками, авиацией и артиллерией тесно взаимодействуя с повстанцами WSLF перешла в решительное наступление. Поскольку официального объявления войны не последовало 5* , то в Аддис-Абебе некоторое время считали, что на границе вспыхнул очередной инцидент, и практически ничего не предпринимали. В результате немногочисленные силы прикрытия эфиопов быстро откатывались назад, неся серьёзные потери и ведя сдерживающие боевые действия. В тот же день сомалийский МиГ-21МФ одержал первую воздушную победу, сбив безоружный транспортный DC-3 из состава ВВС Эфиопии.
Уже в первый день вторжения сомалийцы, обладавшие подавляющим перевесом в численности сухопутных войск, смогли прорваться на отдельных направлениях на глубину до 80 км и одновременно блокировать ряд частей эфиопской армии в населённых пунктах Гэлади, Уордер и Дэгэхбур, но на предложение о сдаче гарнизоны ответили огнём и ночью, а также в течение следующих дней, сомалийские подразделения пошли на штурм. Поддержку окружённым гарнизонам могла оказать только немногочисленная эфиопская авиация, которая с утра 21 июля совершила свои первые боевые вылеты. Надо заметить, что, благодаря хорошо отлаженной работе технических служб, считанное количество F-5 и F-86 совершали ежедневно весьма значительное число самолёто-вылетов, практически с первых же часов войны демонстрируя своим куда более многочисленным противникам знаменитый суворовский принцип: «воюют не числом, а умением!».
Если танки для тактических истребителей и в конце 70-х оставались «крепкими орешками», то лёгкобронированная колёсно-гусеничная техника, на которой перемещалась сомалийская мотопехота, и грузовики с различными буксируемыми артиллерийскими системами были настоящими лакомыми кусочками для пилотов «Сейбров» и «Фридомфайтеров». Неожиданно высокие качества продемонстрировали F-5E, обладавшие весьма приличной нагрузкой до 3175 кг. Стандартной нагрузкой была дюжина 227-кг осколочно-фугасных бомб Мк.82 и пара управляемых ракет с ИК ГСН AIM-9D «Сайдуиндер». Эффективно использовались в ходе штурмовок и 20-мм высокоскорострельные (до 3000 выстр./мин) встроенные автоматические пушки М39А2. Поскольку летать приходилось недалеко, то подвесные баки практически не применялись, а все пять пилонов использовались для подвески средств поражения. Неоднократно данные фотоконтроля отмечали, как в результате удара всего пары подобных машин по сомалийской механизированной колонне выводилось из строя до полутора десятка единиц техники. В результате во многих случаях сомалийским танкистам приходилось действовать без поддержки пехоты и артиллерии, что приводило к ощутимым потерям при прорыве даже наспех подготовленных эфиопских оборонительных позиций, занимаемых ополченцами, основным противотанковым оружием которых на первом этапе войны были бутылки с «молотовским коктейлем».
Особенно упорные бои развернулись за населённый пункт Годе, где находился важный аэродром. В бои за авиабазу была втянута 10-тысячная сомалийская группировка, позже усиленная ещё примерно 5 тыс. человек. Однако совместными усилиями обороняющихся частей сухопутных войск удалось отбить два штурма, причём в некоторых местах, благодаря действиям авиации, местность напоминала автосвалку. Со своей стороны сомалийцы, не сумевшие толком распорядиться имевшейся в их распоряжении авиатехникой, не смогли задействовать для поддержки своего наступления авиацию и для противодействия активности эфиопских лётчиков в значительных масштабах применили советские ПЗРК «Стрела-2М». Для эфиопских авиаторов появление оружия такого типа оказалось неожиданным лишь в первые пару дней, когда сомалийцам удалось сбить F-5A подполковника Лэггэсэ Тэфэрра. На счету этого лётчика уже была одна воздушная победа, и вот теперь он был сбит сам. Катапультировавшись из горящей машины, он приземлился на территории противника и попал в плен, где провёл 11 лет 6* . В последующие дни классическими приёмами противодействия ПЗРК стала атака цели с пикирования с задросселированными двигателями с последующим кабрированием на форсаже после сброса боевой нагрузки или (если удар наносился с малой высоты) боевой разворот в сторону солнца.
24 июля пара сомалийских МиГ-21 над районом Аурех в ходе вылета на «свободную охоту» обнаружила эфиопский военно-транспортный С-47, который тут же сбила огнём из 23-мм пушек, но вместо того, что бы сразу же уйти в своё воздушное пространство, «соколы Барре» решили ещё поискать добычу. Тем временем взлетевшая пара эфиопских F-5E, наводимая по данным расчётов РЛС, смогла внезапно атаковать противника снизу-сзади и сбила один самолёт. Второй противник, пользуясь значительным превосходством в скорости, не приняв боя ушёл в своё воздушное пространство.
Надо сказать, что сложившаяся ситуация для наших авиационных советников была во многом анекдотичной. Вдумайтесь: им приходилось учить эфиопских лётчиков, летавших на F-5, сражаться против советских МиГ-17 и МиГ-21, состоявших на вооружении Сомали! «Ты только представь, – рассказывал в 2001 г. главному редактору журнала «История Авиации» Владимир Кириллович Бабич, – нам приходилось сначала самим осваивать эти «Фридомфайтеры», а потом объяснять эфиопам, как на них воевать против МиГ-21!.. Работа предстояла весьма нешуточная. Мы то в массе своей были из предвоенного, военного и послевоенного поколения, учившего в основном немецкий язык. А вся документация-то и техничка – на английском!.. Ну, прислали нам дюжину переводчиков-курсантов. Конечно, дело пошло, но пока они прочтут, пока поймут, затем переведут… В общем, тягомотина та ещё… Одну машину мы взяли переоборудовать под наш комплект приборов, а их почему-то всё не везут. А начальство давит. Скорей, да скорей! А как же, война, считай уже на носу!..
В общем, чёрт его знает, когда бы мы управились, если бы кто-то из наших не вспомнил, что год назад в Ахтубинске 7* завершились испытания полученной из Вьетнама точно такой же машины. Вся документация по ней была немедленно затребована и буквально через два дня прибыла в наше распоряжение. Ну, а дальше пошла работа!..
Вообще эфиопские лётчики были в массе своей превосходно подготовлены, и нам, в сущности, оставалось только обучить их премудростям тактики боя против наших «МиГов». Правда, после ознакомления с присланной документацией нам до конца так и не верилось, что эта американская машина превосходит наш МиГ-21, который неоднократно бил куда более мощные «Миражи» и «Фантомы»…
Короче, кончилось дело тем, что мы сами начали осваивать F-5, который был невероятно прост и доступен, по-моему, даже курсантам первого года обучения. Летать на нём было одно удовольствие. Правда, по разгонным характеристикам он сильно уступал МиГ-21, но зато столь же значительно превосходил его на боевых разворотах…
Существенное преимущество наш истребитель получал только на высотах свыше 5 км, где в разряжённом воздухе начинали сказываться преимущество его крыла большей стреловидности. Причём с ростом высоты это превосходство принимало лавинообразный характер. Но там воевать эфиопским F-5 не имело смысла, так как они фактически действовали в роли истребителей-бомбардировщиков и штурмовиков, летавших на небольшие расстояния на непосредственную поддержку своих войск или изоляцию района боевых действий. Соответственно этому строилась и тактика применения этих машин, при появлении сомалийских «МиГов» уходивших на малые и предельно малые высоты, и стремившихся навязать им ближний манёвренный бой.
Очень неприятным для нас сюрпризом оказалось и то, что в манёвренном бою «Фридомфайтер» превосходил даже наш МиГ-17. Причём информацию об этом мы сначала получили в ходе развернувшихся воздушных боёв от эфиопских лётчиков, а затем уже зимой, когда прибыли кубинцы, перебросившие на ТВД свою эскадрилью истребителей-бомбардировщиков этого типа. В ходе проведённых учебных схваток это полностью подтвердилось. Конечно, МиГ-17 был легче и в боевой конфигурации обладал почти вдвое меньшей нагрузкой на крыло, при этом, правда, несколько уступая по тяговооружённости. Казалось бы, на виражах «МиГ» должен был бить «Тигра» 8* без особых проблем. Но на самом деле об этом и мечтать не приходилось! Американский самолёт имел чрезвычайно развитую боевую механизацию с отклоняемыми предкрылками и закрылками, уплощенный нос и вихрегенераторы, которые резко улучшали поведение машины на больших углах атаки. Не последнюю роль играло и практически прямое тонкое крыло, обеспечивавшее превосходство при маневрировании в диапазоне малых скоростей и очень высокая скорость крена…
В общем, как мы тогда поняли, «янки» также учитывали вьетнамские уроки, но то, с чем нам пришлось встретиться в 82-м над долиной Бекаа мы тогда даже предполагать не могли…»
Действительно уже 25 июля эфиопские лётчики записали на свой счёт два сомалийских МиГ-17 и один МиГ-21 без потерь со своей стороны. Ответом на этот успех стала череда воздушных налётов на эфиопские авиабазы, организованная ВВС Сомали, но в развернувшемся противоборстве успехов агрессор не достиг. Дело в том, что одной из первоочередных мер, предпринятых нашими советниками, стало усиление системы ПВО вооружённых сил Эфиопии, и особенно авиабаз, через которые шёл настоящий поток грузов по воздушному мосту, в котором были задействовано около 250 военно-транспортных самолётов Ан-22 и Ил-76. В результате на смену 40-мм «Бофорсам» времён Второй Мировой войны прибыли 23-мм зенитно-самоходные «Шилки», ЗСУ-2-57, объектовые ЗРК С-125 «Печора» и мобильные ЗРК 2К12 «Квадрат». В ходе нескольких налётов, предпринятых в последнюю декаду июля, сомалийцы потеряли шесть МиГ-21 и той МиГ-17, не нанеся эфиопским аэродромам ни малейшего ущерба. После такого «афронта» наносить удары по авиабазам не слишком многочисленная авиация Сомали уже позволить себе не могла и сосредоточилась на борьбе за господство в воздухе над линией фронта. Но и здесь успехи были явно на стороне пилотов оборонявшейся Эфиопии, так как прибывшие в эту страну наши советники с целью нейтрализации даже частичного превосходства ВВС Сомали развернули вдоль линии фронта цепочку станций РЭБ, наглухо «забивавших» помехами индикаторы радиоприцелов сомалийских «МиГов» и радиочастоты, на которых работали бортовые радиостанции вражеских истребителей и осуществлялась информационная поддержка с земли. В результате сомалийские лётчики вынуждены были искать противника лишь визуально, а пуск ракет производить на глаз, так как в условиях сильных помех БРЛС даже в режиме дальномера не работали. В то же время пилоты F-5A, оснащённых БРЛС AN/APQ-153, и F-5E, имевших более совершенные станции AN/APQ-159, как говорится, «пользовались всеми благами цивилизации».
Результаты не замедлили сказаться, и уже к 1 сентября на счету эфиопских лётчиков числились 13 сбитых МиГ-17 и 12 МиГ-21. При этом ВВС Эфиопии не потеряли в воздушных боях ни одного боевого самолёта! Столь блестящий успех с учётом более чем двойного численного перевеса сомалийских ВВС над эфиопскими перед началом кампании вызвал в западной печати спекуляции об израильских лётчиках, пилотировавших эфиопские истребители 9* . Необходимо отметить, что успеху противника на земле даже при отсутствие авиационной поддержки в немалой степени способствовал тот факт, что в это время года на Африканском Роге ежедневно идут ливневые дожди. Связанное с этим ухудшение метеоусловий серьёзно снизило интенсивность боевой работы ВВС Эфиопии, но парализовать не смогло.
Потери сомалийцев от огня ПВО были ещё большими, и в результате ВВС противника были фактически устранены как фактор с арены борьбы, что позволило сосредоточить усилия набиравшей силу авиации Эфиопии на поддержке своих, понёсших значительные потери, сухопутных войск, с трудом сдерживавших натиск войск агрессора, который, несмотря на потерю господства в воздухе, тем не менее, продолжал в целом довольно успешно наступать, раз за разом проламывая выстраиваемую эфиопским командованием оборону!
Надо сказать, что практически сразу после начала войны эфиопское руководство объявило мобилизацию, в ходе которой на передовую в виде маршевых пополнений и в тренировочные лагеря было направлено около 250 тыс. новобранцев, но для них не было необходимого количества не только стрелкового вооружения, но даже обмундирования! Советская военная помощь только начинала поступать, а тем временем 15 августа развернулись бои за Дыре-Дауа – третий по величине город Эфиопии, находившийся на востоке страны.
Первый штурм был предпринят 15-й сомалийской пехотной бригадой, усиленной двумя танковыми батальонами, артиллерией и средствами ПВО. Поначалу противнику сопутствовал успех: благодаря превосходству в огневой мощи атакующие смогли сравнительно легко взломать непрочную оборону, в полосе которой находилось незначительное количество танков и артиллерии. Вскоре над головами рассеянных групп эфиопских солдат и офицеров, отступавших к городским кварталам с несколькими «тридцатьчетвёрками», появились F-5 и F-86, обрушившиеся в 20 км от города в районе местечка Эльбах на свернувшиеся в колонны после успешной атаки подразделения противника. Подавив в ходе первого же захода зенитные средства, пилоты обрушили град кассетных боеприпасов на заправлявшиеся перед финальным броском танки, бронетранспортёры и грузовики. До захода солнца по группировке было выполнено в общей сложности 68 боевых вылетов, причём уже в сумерках в этом разгроме приняли участие даже «Канберры», засыпавшие скученную технику и транспортные средства дождём зажигательных суббоеприпасов. По рассказам очевидцев, «пламя от горящей техники, временами прорезаемое всполохами взрывающихся боеприпасов, поднималось в некоторых местах на высоту до полусотни метров…»
Позже несколько взятых в плен офицеров сообщили, что 15-я бригада вместе с частями усиления в результате авианалётов потеряла в течение всего одного дня до 80% своей материальной части и около 40% личного состава. Однако эта неудача не заставила сомалийское командование отказаться от задуманного, поскольку сухопутной обороны как таковой перед Дыре-Дауа практически не существовало. Как горько шутили наши советники, «оборона в районе Дыре-Дауа представляла собой одну сплошную дыру…» Проведя ночью перегруппировку, в ходе которой к линии боевого соприкосновения была выдвинута 14-я танковая бригада и шесть батальонов маршевого пополнения, противник смог утром следующего дня нанести внезапный удар и прорваться к аэродрому.
Зарядивший ещё до восхода солнца ливень не позволил эфиопскому командованию задействовать авиацию, и продвижение сомалийцев было остановлено отчаянным сопротивлением немногочисленных подразделений регулярных войск и ополченцами, а также личным составом авиабазы, развернувшим на прямую наводку всю зенитную артиллерию и даже пусковые установки ЗРК С-75 и С-125! Последние били по атакующим зенитными ракетами с «загубленными» радиовзрывателями (кнопка «К6»), подрывавшими БЧ на высотах 10 – 15 м. В этом упорном бою обе стороны понесли тяжёлые потери, причём окопы, вырытые по периметру аэродрома, во многих местах были буквально доверху завалены трупами оборонявшихся и нападавших. Впечатляющим образом выглядели и некоторые капониры, в которых стояли 23-мм «Шилки», едва ли не по башню засыпанные гильзами. Положение уцелевших защитников казалось отчаянным, поскольку их ряды изрядно поредели и, как считалось, следующая атака противника для большинства из них должна была стать последней…
Однако если сомалийскому командованию на этом участке фронта оставалось надеяться только на успех финальной атаки, то эфиопское руководство явно исходило из наполеоновского принципа, согласно которому «исход любой битвы решает последний батальон». Двигавшаяся форсированным маршем на боевых машинах пехоты на помощь защитникам города кубинская мотострелковая бригада, усиленная батальоном танков Т-62,в это время уже выходила на рубеж атаки, а о её приближении противник даже не подозревал. По счастливому стечению обстоятельств, именно в это время начали появляться просветы в закрытом дождевыми облаками небе, и командование ВВС Эфиопии отдало приказ на подъём авиации.
Не тратя времени на рекогносцировку и предварительную артподготовку, кубинцы сходу атаковали, огнём и гусеницами сметая слабое сопротивление противника, совершенно не ожидавшего такого поворота событий. В боевых порядках передовых подразделений кубинцев двигались советские авианаводчики с курсантами института военных переводчиков. Благодаря этому вскоре появившиеся над наступавшими танкистами и мотострелками лётчики смогли получать детальные сведения об обстановке на земле и укладывать свои «гостицы» с точностью ювелиров. В образовавшемся небольших размеров «котле», погибало всё живое, и к утру следующего дня, когда эфиопы и кубинцы начали прочёсывание местности, потери сомалийцев составили свыше трёх тысяч человек.
Потерпев неудачу в районе Дыре-Дауа, агрессор перенацелил свои усилия на захват Джиджиги, на подступы к которой были стянуты две пехотные и одна танковая бригада. Общее количество бронетехники противника, действовавшей на этом направлении, превышало 250 единиц. Но и эфиопы на этот раз смогли выстроить довольно плотную оборону, насыщенную противотанковыми средствами, причём на направлениях наиболее вероятных прорывов были выставлены минные поля и оборудованы отсечные позиции. Кошмар первых недель войны постепенно уходил в прошлое, и многое говорило за то, что и в этом пункте удастся блокировать продвижение противника.
Сомалийское командование, прекрасно осведомлённое о том, что к Джиджиге перебрасываются подкрепления, попыталось организовать «зонтик» из своих истребителей над городом, на аэродроме которого постоянно приземлялись советские, кубинские и эфиопские военно-транспортные самолёты. После того, как сомалийским «МиГам» удалось внезапной атакой однажды завалить один «Геркулес», транспортников стали прикрывать эфиопские F-5 и советские инструкторы на МиГ-21бис, оснащённых высокоманёвренными управляемыми ракетами с ИК ГСН Р-60. К сожалению, авторы не владеют полной статистикой воздушных побед и потерь, но известно, что 20 августа, прикрывая взлёт с аэродрома Джиджиги советского Ил-76, пара F-5 полковника Ашеннафи Гэбре-Цадыка встретилась с двумя сомалийскими МиГ-21. Прямо над городом сомалийская пара попыталась применить тактический приём «сэндвич», но эфиопы устремились навстречу своим противникам. Поскольку ИК ГСН управляемых ракет оппонентов не захватили цели, то самолёты разошлись. Сомалийцы, разделившись, ушли кабрированием на форсаже, а эфиопы, выполнив форсированный боевой разворот, смогли, сохранив боевой порядок пары, сесть ведомому «МиГу» на хвост. Хотя сомалиец отчаянно маневрировал, сбросив с хвоста первый «Сайдуиндер», но второй разорвался в непосредственной близости от стабилизатора его истребителя, судя по всему, нанеся определённые повреждения. И все же пилот противника не только не утратил контроль над машиной, но и продолжал маневрировать. Тем временем дистанция сократилась настолько, что дальнейшее использование управляемого ракетного оружия уже было невозможно, и ведущий эфиопской пары применил пушки, третья очередь которых накрыла повреждённый «МиГ», отправив его в последнее пике…
После этого случая сомалийцы перестали пытаться перехватывать транспортные самолёты в районе аэродрома Джиджиги и на маршруте, но от применения авиации при штурме города всё же не отказались. К этому времени было очевидно, что без поддержки с воздуха на успех наступления вряд ли можно рассчитывать, а потому в бой были брошена эскадрилья сомалийских фронтовых бомбардировщиков Ил-28, прикрываемая МиГ-17 и МиГ-21. Обнаруженная заблаговременно радарами эта группа самолётов была встречена на подходе к линии фронта эфиопскими истребителями, при виде которых экипажи бомбардировщиков сломали строй и, беспорядочно освобождаясь от боевой нагрузки над своими же войсками, выдвигавшимися в район сосредоточения, устремились прочь от линии фронта в глубину своего воздушного пространства. Ко всему прочему пилот одного из «Ильюшиных» заложил настолько резкий вираж, что потерял скорость и, провалившись вниз на развороте, зацепил крылом склон горы Карамара, мгновенно превратившись в клубок бушующего огня. Пилоты сомалийских истребителей недолго пытались противостоять эфиопским F-5, и когда первый МиГ-21 рухнул вниз, получив прямое попадание управляемой ракеты в сопло, предпочли выйти из боя.
Остаток дня прошёл в почти непрерывных налётах эфиопской авиации на позиции сомалийцев. И всё же, несмотря на ощутимые потери в технике, казалось бы подтверждаемые данными фотокотроля, войска противника нашли в себе силы осуществить решительный ночной штурм Джиджиги, в преддверии которого на притаившийся во мраке город был совершён внезапный налёт эскадрильи Ил-28, отбомбившийся по кварталам с малой высоты. Вспыхнувшая паника среди защитников, ни разу(!) с начала войны не попадавших под внезапный и мощный авиаудар, оказалась роковой, и внезапная атака сомалийских танков и мотопехоты завершилась полным успехом. Хотя в последовавшем позже разбирательстве в предательстве были обвинён ряд старших офицеров гарнизона Джиджиги, думается, что определяющим фактором в этом событии стала устойчивость эфиопских войск, которая конечно была всё ещё недостаточной.
После падения Джиджиги основные усилия сомалийцев сосредоточились на захвате административного центра провинции Харэрге – города Харэра. Вскоре этот город оказался практически полностью окружён, так как с Дыре-Дауа его связывала единственная дорога, в нескольких местах простреливавшаяся сомалийской артиллерией. Однако постепенно отступавший период дождей позволял эфиопской авиации действовать всё более активно, и сомалийцам, несмотря на проводимые ими отчаянные атаки, так и не удалось ворваться в Харэру. Во многом это объяснялось тем, что практически все направлявшиеся к городу подкрепления попадали под авиаудары и прибывали на линию фронта в изрядно потрёпанном виде. К тому же сомалийцам никак не удавалось наладить огонь своей артиллерии, работа которой постоянно подавлялась авиацией Эфиопии. Регулярно пары самолётов выделялись и для ведения «свободной охоты», при этом основными целями лётчиков были транспортные колонны с предметами снабжения, горючим и боеприпасами. В результате сравнительно неплохо развивавшееся поначалу сомалийское наступление вскоре и здесь перешло в стадию бесперспективной вялотекущей позиционной борьбы.
Тяжёлый урон сомалийским вооружённым силам авиация Эфиопии нанесла в течение 21 – 24 августа в районах Шериф-Калед и Умэр-Куле. С учётом нараставшего сопротивления эфиопов, постепенно восполнявших потери и наращивавших свою боевую мощь, наступательный дух сомалийцев стал выдыхаться. К тому же постоянные действия на коммуникациях отрицательно влияли на моральное состояние вооружённых сил Сомали, начавших испытывать нехватку некоторых видов боеприпасов, топлива и продовольствия в прифронтовой зоне. Но для окончательной победы над агрессором этого было, конечно мало…

  1. Помимо Дэбре-Зейт, военные аэродромы находились в районе городов Асмэра, Бахр-Дар, Азезо, Гоба, Дыре-Дауа, Джиджига, Макале, Харэр.
  2. Реально длина двух ВПП авиабазы Дебре-Зейт составляет 3700 м. – Прим. Ред.
  3. Провозгласил необходимость раздачи земли безземельным крестьянам, национализацию промышленности, создание демократического общества во главе с партией власти левого толка и пр.
  4. Особую ценность это не утратившее свою силу соглашение продемонстрировало в 1998-2000 гг., когда Эфиопии пришлось воевать с Эритреей. Подробнее см. НА №2/2002 (15) и №3/2002 (16).
  5. Для «внутреннего пользования» руководство Сомали выпустило сообщение, в котором обвинило руководство Эфиопии в геноциде и заявило о необходимости «оказания братской помощи борцам за свободу из WSLF».
  6. За сбитый сомалийский «МиГ» был заочно награждён орденом Февральской революции 1974 г. 1-й степени 22 августа 1979 г. по итогам кампании. За мужество и стойкость, проявленные при нахождении в плену Лэггэсу Тэфэрру было присвоено звание Героя Социалистической Эфиопии, а по возвращении из плена в 1989 г. он был произведён в бригадные генералы.
  7. В 1976 г. в ГЛИЦ ВВС им. В.П.Чкалова действительно проводились испытания полученных из Вьетнама истребителей F-5E и штурмовика А-37.
  8. Модификация F-5E получила в США обозначение «Tiger II». – Прим. Ред.
  9. До революции 1974 г. императорская Эфиопия поддерживала весьма тесные военно-политические связи с Израилем в противовес арабским государствам бассейна Красного моря, поддерживавших сепаратистские движения на севере и востоке страны.

Окончание в следующем номере

Добавить комментарий

Ваш адрес email не будет опубликован. Обязательные поля помечены *